Как известно, около трех недель назад Республика Дагестан и ООО «Республиканский экологический оператор» на площадке IX Инфраструктурного конгресса «Российская неделя ГЧП» подписали три концессионных соглашения, предусматривающих строительство трех мусорных полигонов в Махачкале, Дербенте и Хасавюрте. Вскоре после этого редакция «НД» поручила своему корреспонденту выяснить, как работают подобные схемы государственно-частного партнерства, а заодно проанализировать, какие выгоды получила республика от реализации концессионных соглашений, заключенных ранее.
Юристы определяют концессию как право передачи госфункций частному лицу в рамках государственно-частного партнерства. К примеру, в каком-либо субъекте РФ необходимо построить дорогу из пункта А в пункт В. Но ни средств, ни ресурсов для этого у властей региона нет. Для решения данной проблемы заключается концессионное соглашение с частным лицом, которое возводит необходимый объект за свои или заемные средства. Вложенные деньги частная компания возвращает за счет взимания платы с водителей, пользующихся данной дорогой. По истечению срока концессионного соглашения, в течение которого компания должна отбить свои вложения и получить прибыль, дорога передается на баланс субъекта. Самыми популярными объектами концессионных соглашений в России являются котельные, самыми редкими — заводы. И это легко объяснимо. Завод окупится не раньше, чем за 15–20 лет, а за это время оборудование, установленное на нем, полностью устареет, и в итоге государство получит на баланс помещение с кучей металлолома. Котельные же работают десятилетиями и в модернизации практически не нуждаются. Кроме того, за счет коммунальных платежей здесь достаточно просто обеспечить возврат вложенных средств.
Законность камер видеофиксации вызывает серьезные сомнения
В Дагестане, как выяснилось, имеется лишь одно действующее концессионное соглашение, в рамках которого работают камеры видеофиксации нарушений на автодорогах республики. Юристы, к которым корреспондент «НД» обратился с просьбой проанализировать данное соглашение, единодушно сошлись во мнении, что оно, по большому счету, противоречит не только российскому законодательству, но и здравому смыслу.
Дело в том, что республика по определению не имела права на заключение данного соглашения, поскольку концессию может объявить только собственник имущества. С учетом этого республика могла заключить концессионное соглашение лишь на дорогах республиканского значения (согласно 257-ФЗ «Об автомобильных дорогах» федеральные трассы — это имущество Росавтодора, а муниципальные — соответствующих муниципалитетов). Больше того. В качестве концедента (представителя государства, от имени которого заключается соглашение) выступило МЧС республики, не имеющее полномочий по обеспечению безопасности дорожного движения (это прерогатива министерства транспорта и дорожного хозяйства). Получается, что уже при объявлении данной концессии был нарушен базовый принцип — МЧС выступило в качестве распорядителя чужого имущества, что автоматически подпадает под статью о явном превышении должностных полномочий.
С точки зрения элементарной логики невозможно объяснить, как это вопиющее нарушение «проскочило» сквозь фильтр республиканских министерств и ведомств в процессе согласования данного документа. Ну а с точки зрения наших дагестанских реалий — легко. Справедливости ради следует отметить, что первая попытка заключить данное соглашение была заблокирована — первым среагировал Антимонопольный комитет, чуть позже к нему присоединилась республиканская прокуратура. Дошло даже до суда, который, естественно, поддержал заявителей. Но потом, очевидно, сработал административный ресурс — во второй раз согласование прошло без сучка и задоринки, и от лица республики МЧС подписало концессионное соглашение с АО «Азимут» и ООО «Социальные системы» (учредитель у этих компаний один, первая выпускает оборудование для аэропортов, вторая до последнего времени кроме камер не занималась ничем, лишь недавно получила контракт на внедрение системы безналичной оплаты в общественном транспорте Махачкалы).
Теперь о деньгах. О наших с вами деньгах
Инвестиции двух компаний в проект составили 700 миллионов рублей, на которые было куплено и установлено чуть больше 100 камер видеофиксации. За это республика взяла на себя обязательство в течение 17 лет ежегодно выплачивать концессионерам 552 млн рублей (с учетом незаконности данного контракта все выплаты из бюджета РД, естественно, подпадают под статью о нецелевом использовании бюджетных средств). На сегодняшний день выплаты превысили 2 млрд рублей. Интересный момент. Если за год камеры концессионеров не зафиксируют ни одного нарушения, они все равно получат от республики «несгораемую плату» в размере 300 млн рублей. Ежегодные суммы штрафов составляют примерно 500 млн рублей. Разница, понятное дело, ложится на плечи республиканского бюджета. При этом, если республика решит по своей инициативе разорвать данное соглашение, она будет обязана выплатить концессионерам несколько миллиардов рублей «отступных». Эксперты уверены, что через 17 лет, когда оборудование перейдет в собственность республики, использовать его будет невозможно (средний срок работы камеры — 5 лет). Такие вот кабальные условия.
Как только Владимир Васильев был назначен главой Дагестана, он проанализировал траты республиканского бюджета с целью их минимизации. И, естественно, моментально понял, что, во-первых, данная концессия заключена с нарушением российского законодательства и, во-вторых, является серьезной нагрузкой на бюджет. В итоге одним из первых своих распоряжений он поручил правительству расторгнуть данное соглашение. А для начала прекратить перечислять деньги концессионерам (за все время работы Васильева в Дагестане концессионерам из бюджета не платили).
С расторжением же вышла заминка
Как мы писали выше, расторжение соглашения могло обойтись республике в многомиллиардную сумму. Поэтому, очевидно, была дана команда максимально задействовать административный ресурс и достигнуть мирового соглашения. Что и было сделано. Сумма отступных при этом получилась достаточно скромной — 860 млн рублей. Предполагалось, что за эти деньги республика полностью выкупит концессию и все камеры перейдут в республиканскую собственность. Эти деньги заложили в бюджет 2020 года, чтобы окончательно поставить точку в этой истории. (На наш взгляд, решение не очень удачное, поскольку можно было бы обойтись без всяких отступных. Достаточно было бы обратиться в суд, чтобы признать данное соглашение незаконным и отменить его. А за 860 млн рублей можно было бы купить и установить около 200 камер, обеспечив при этом стабильные поступления в бюджет республики.)
Довести дело до конца Васильев не успел. Главой Дагестана стал Сергей Меликов, который на одном из первых совещаний концессионеров поддержал. Больше того, он распорядился перечислить им зарезервированные в бюджете 860 млн рублей в качестве компенсации за заморозку выплат в период работы Владимира Васильева.
Удивительно, что за все эти годы ни один человек не обратился в суд с требованием признать данную концессию незаконной. В этом случае государство было бы обязано возместить гражданам все штрафы, заплаченные за время действия данной концессии (с 2017 года), поскольку согласно части 3 статьи 26.2 Административного кодекса РФ, доказательства, полученные с нарушением закона (в нашем случае это очевидно) не допускаются к использованию по делу об административном правонарушении. Такие вот дела.
Новые концессии без торгов
Увы. Заключение «мусорной» концессии в Дагестане тоже началось с нарушений закона. Выше мы говорили о том, что концессии всегда заключаются между государством и частным лицом, других вариантов закон не предусматривает. В нашем же случае республика заключила соглашение с ООО «Республиканский экологический оператор» 99,9% акций которого принадлежат республиканской структуре — Корпорации развития Дагестана. Получается, что в итоге республика заключила контракт с собой. При этом не был проведен аукцион, что противоречит 115-ФЗ.
Поскольку у республиканского оператора собственных средств практически нет, очевидно, что он будет обязан взять огромный кредит. На кого лягут обязательства по его обслуживанию (а это очень и очень серьезные деньги), пока непонятно.
Обычно выплаты по процентам выплачивает государство, но в нашем случает их вполне могут переложить на плечи граждан (этот момент в подписанном соглашении не обозначен). Не обозначен и срок действия концессии, после окончания которого полигоны перейдут в собственность республики. Очевидно только, что с учетом предполагаемых инвестиций (12,8 млрд рублей) он будет достаточно долгим. А с учетом того, что мусорный полигон заполняется «под завязку» примерно за 25 лет, можно предположить, что в итоге республика получит три неработающих полигона, в консервацию которых придется вложить достаточно серьезные деньги. Условия расторжения концессии прописаны кабальные (это обычная практика), при этом республика берет на себя обязательства компенсировать концессионеру 95% вложенных им средств. В общем, вопросов по этой концессии достаточно много, и редакция «НД» надеется получить ответы на них от наших чиновников.
В связи с этим просим считать данный материал официальным запросом.
Андрей Меламедов
