Как вы оцениваете эффективность инвестиций в Чеченской Республики (ЧР) за последние 10 лет?
— Мы проводили исследования эффективности инвестиций регионов и макрорегионов РФ. Оговорюсь, что данные Росстата пока позволяют сделать расчеты только за 2018 год и ранее, но тенденции последних лет более-менее постоянны. Чеченская Республика – не лидер по эффективности инвестиций (в округе — чуть хуже, чем в Ставропольском крае), но и не аутсайдер. В ее группе — Пермский край, г. Севастополь, Пензенская, Саратовская и Костромская области. В стране есть Крым, Калмыкия, Ивановская область, где показатели эффективности вдвое хуже. Есть субъекты, которые выглядят много лучше: Санкт-Петербург, Москва, Калининградская, Московская, Тульская области, некоторые нефтегазовые регионы. В 2019 году объем инвестиций в экономику Чечни составил 82,6 млрд рублей – это хороший средний уровень. По фондовооруженности труда (в расчете на 1 занятого в экономике) Чечня выглядит чуть ниже среднего по РФ (в ЧР — 1,1 млн. руб., в РФ 2,9 млн. руб.), но в СКФО мало крупных предприятий и округ отстает от среднероссийского уровня, поэтому Чечня по данному параметру находится в середине рейтинга по СКФО.
Есть ли заметные результаты работы «Корпорации развития Северного Кавказа» и «Курортов Северного Кавказа»? Есть ли смысл в создании подобных структур?
— Я неоднократно высказывался по вопросу перспектив подобных структур, в том числе названных Вами. Немного повторюсь. До воссоединения Крыма и Севастополя с Россией в высоких правительственных кабинетах серьезно делали ставку на привлечение огромных иностранных инвестиций в развитие регионов Северного Кавказа. В 2012 году на слушаниях в Общественной палате РФ я задал руководителю «Курортов Северного Кавказа» Ахмеду Билалову простой вопрос: «По нашим оценкам, для окупаемости проекта КСК необходимо в год обслуживать 20 млн. горнолыжников. В России этим видом спорта занимаются всего 200 тысяч человек. Откуда возьмутся оставшиеся?» Ответ был примерно таким: вот через несколько месяцев мы будем презентовать в Лондоне бизнес-план, тогда вы все и узнаете. К сожалению, руководство КСК сбежало за рубеж от уголовных дел до этой презентации.
Лично я считаю, что проекты горнолыжных курортов изначально имеют сомнительную экономическую составляющую. Например, было очень забавно услышать, когда проектная стоимость номера в горнолыжном курорте «Матлас» в Дагестане была выше, чем у альпийского курорта в Швейцарии.
Что касается института «корпораций развития», то их функция большей части юридическая – очистка земли и имущества от обременений, подготовка документов на активы для инвесторов. В реальности все выглядит гораздо занимательней. Например, в 2014 году Корпорации развития Дагестана выделили для дальнейшей перепродажи государственной земли (в Махачкале и на Каспийском побережье Дагестана) по стоимости в 11 раз ниже рыночной. Но даже при этом корпорация показывала убытки, в итоге ее руководитель получил реальный срок. Тем не менее, здравая идея дискредитирована криминальным исполнением. Институты развития нужны, но не нужно превращать их в «прачечные для «отмыва» госимущества и бюджетных средств».
До сих пор планы с многомиллиардными инвестициями успехом в Чечне не увенчались. «Ведучи» так и не стали крупных горнолыжным курортом, хотя ОЭЗ была организована ещё в 2013 году. С чем это связано?
— Должен сказать, что «Ведучи» первоначально не входил в проект «Курорты Северного Кавказа». Свой вывод я уже высказал: слишком много курортов, слишком мало горнолыжников. И никто не объясняет причины, по которым горнолыжники предпочтут Северный Кавказ альпийским или сочинским аналогам. Я не против развития этого направления: есть много неплохих мест в Кабардино-Балкарии, с 2008 года в Дагестане работал горнолыжный курорт «Чиндирчеро», который не получил ни копейки бюджетных средств. Проблема в том, что вместо поддержки действующих предпринимателей государственные чиновники пытаются строить какие-то «дутые» мегапроекты.
При каких условиях недавно образованный единый институт развития Кавказ.РФ, заменивший курорты Северного Кавказа и корпорацию развития Северного Кавказа, может стать достаточно независимым, или он будет представлять бизнес-интересы кавказских властей?
— То, что мы видим сегодня – это попытка санации неудавшегося мегапроекта десятилетней давности. Институту развития нужно заниматься, кроме уже обозначенного юридического блока, очень долгой и кропотливой работой по организации диалога бизнеса, инвесторов, региональных и местных властей, населения, находит общие точки для проектов развития, выступать третейской стороной в спорах, гарантом инвестиций и договоренностей. Эта работа не предусматривает многомиллиардных ресурсов, а скорее многолетней добросовестной работы. Но этот путь не очень популярен для госструктур и госкорпораций.
Оправдают ли себя будущие инвестиции почти на ₽100 млрд?
— Чтобы был ясен порядок цифр. Мы делали для регионов СКФО расчеты необходимого объема инвестиций, чтобы в течение 10 лет преодолеть отставание в фондоворуженности труда от среднероссийского. Например, для Дагестана сумма составляет 2 трлн руб. или 200 млрд рублей в год. Названная вами сумма не решает проблемы развития округа.
Что касается, федеральных инвестиций, то если вспомним многострадальную госпрограмму развития СКФО, то в 2011 году, когда Минрегион вносил этот документ в правительство предполагалось: 2,6 трлн. — из федерального бюджета, 195 млрд. из бюджетов регионов и 1,1 трлн. — из внебюджетных источников. Принятый в 2014 году документ «перевернул концепцию» и на 235 млрд рублей из федерального бюджета, нужно было привлечь 2,3 трлн. рублей внебюджетных средств. Согласитесь, что соотношение 10 внебюджетных к 1 бюджетному рублю «избыточно оптимистично» для СКФО. В последние годы правительство скорректировало цифры: 264 млрд из федерального бюджета и 192 млрд рублей иных инвестиций. Но на 7 регионов округа в год сумма ничтожная. На все госпрограммы по СКФО в 2019 году освоили 144 млрд рублей, из которых почти 80% составляют инвестиции в социальную сферу. По 15 млрд рублей направлено на сельское хозяйство. Суммарно на туризм, инновации, транспорт, промышленность — 6 млрд рублей. Получается, госпрограмма СКФО дает чуть больше 5 млрд бюджетных рублей на регион в год. Это явно не бюджет развития.
Как показала прошлогодняя проверка Счетной палаты России, меры государственной поддержки СКФО не обеспечили ему опережающих темпов социально-экономического развития, а «каждый пятый объект в регионе проблемный, а каждый третий рубль вложен безрезультивно».
В целом согласен с выводом, но, по-прежнему, принимаются необоснованные решения и инвестиционные ресурсы «уходят в песок».
Эти инвестиции должны создать чуть более 5800 рабочих мест — по ₽17 млн на каждое. Не слишком ли дорого?
— Высокопроизводительное рабочее место требует больших капитальных вложений. Поэтому, когда для Северного Кавказа в качестве приоритетов определяют туризм и сельское хозяйство, то у серьезных экономистов это вызывает лишь горькую усмешку. Для современного сельского хозяйства у республик СКФО слишком мало пригодных земель. Для того, чтобы жить за счет туризма нужно много туристов и мало населения. Обе этих отрасли имеют свои перспективы, но бюджет они не наполнят и большинство населения не накормят. Нужны другие, более реальные приоритеты.
Есть и другая проблема: насколько будут окупаться эти вложения?
Например, несколько лет назад в Дагестане построили Каспийский завод листового стекла. Построили за кредитные средства в два раза дороже, чем американцы за свой счет аналогичный завод в Рязани. Более 10 млрд рублей выделил ВЭБ под гарантии Минфина России. Сразу же после начала работы долги завода превысили его активы. В 2016 году завод перешел в собственность ВЭБа, затем в 2019 году пережил банкротство, и в начале текущего года был выкуплен АО «Салаватстекло» за 3,16 млрд рублей. Показатели объема инвестиций – хорошие, но эффективность – низкая. С учетом инфляции убытки государство по проекту составили выше 80%.
Почему государственная система стремится заниматься бизнесом, а не стимулирующими инвестициями? Что нужно сделать для того, чтобы исправить это и направить усилия на поддержку частного предпринимательства?
— В настоящее время государство занимается бизнесом чаще всего из-за корыстных интересов принимающих решение чиновников. Беда в том, что их никто не призывает к ответу за провалы. Государственные миллиарды выделяются под откровенно провальные проекты, затем банкротство, ликвидация имущества. Но никто из чиновников и топ-менеджеров госбанков не несет ответственности за свои подписи на документах о выделении средств.
Данная проблема характерна не только для нашей страны. В США, Великобритании, странах Евросоюза время от времени появляются истории о том, что топ-менеджеры банков, инвестиционных фондов и крупных компаний «спускают в песок» миллиарды долларов своих акционеров и доверителей. Не всегда они несут наказания за это.
Выход, на мой взгляд, в том, чтобы дать бизнесу нормально работать, расти без угрозы «отъема», недорого кредитоваться, иметь свободный доступ на рынки. Государству нужно больше уделять внимание административной среде, чем «лезть в бизнес».
Почему нужно вообще столько инвестировать в Кавказ?
— Вопрос не праздный. Мы помним лозунг «Хватит кормить Кавказ». Парадокс в том, что жители регионов Северного Кавказа не особо заинтересованы в том, чтобы нефтегазовые миллиарды шли на поддержание их бедности. Учителя, врачи и даже госслужащие в кавказских регионах получают в разы меньше, чем во многих других регионах. К счастью, в республиках многие сельские жители еще не разучились работать и мало употребляют спиртного. Сильны социальные связи, родственники помогают друг другу. Наблюдается позитивная демографическая динамика. Много детей, молодежи. Люди – главный ресурс Кавказа. Они хотят зарабатывать, не боятся брать на себя ответственность, создавать свой бизнес. Кавказ не растерял пассионарность и обладает огромным предпринимательским потенциалом. Проблема в том, что качество рабочей силы деградирует, а предприимчивость ограничена неблагоприятным деловым климатом, нехваткой инвестиционных ресурсов. Не мегапроекты сверху превратят Северный Кавказ из дотационных регионов в доноров, а предпринимательский успех десятков тысяч «бизнес-проектов» снизу.
