Интервью председателя Кавказского политико-экономического клуба «Развитие регионов: стратегия-2050» Сергея Дохоляна изданию «Новое дело»: «В Дагестане идет самоудушение капиталом»
Это игра с нулевым разумом
«НД» побеседовало с руководителем Кавказского политико-экономического клуба «Развитие регионов: стратегия-2050», доктором экономических наук, профессором, заслуженным деятелем науки Республики Дагестан Сергеем Дохоляном.
— Как определить обывателю, что у нас — рост, застой или падение?
— Есть оценка специалистов и есть оценка населения. С позиции рядовых граждан все очень просто: если их личные доходы растут, покупательная способность не снижается, то считается, что все нормально, все хорошо.
Обычному человека трудно понять экономический показатель «инфляция» в пределах 3–4%, когда в магазине или на рынке он наблюдает рост цен на 10–50%. Официальная статистика ни о чем ему не говорит — все на уровне личных ощущений!
А у специалистов свой набор: это показатели ВРП и ВРП на душу населения, налоговые отчисления в бюджет, показатели роста (снижения) по видам деятельности и т.д. И, конечно, надо смотреть динамику этих показателей определяя тренды развития.
— Во что в нормальном обществе вкладывают, чтобы не съедать все что заработал — в недвижимость, банки, в машины?
— Граждане вкладывают в то, что им в большей степени понятно и удобно — автомобили и недвижимость, какие-то группы товаров, пытаясь сохранить «нажитое», поскольку доходы от банковских вкладов не гарантируют защиты от инфляции. Создавать свой собственный бизнес — дело хлопотное, да и не всякому по плечу. Игра на бирже — все-таки удел профессионалов. В итоге Махачкала забита автомобилями, которые, к слову говоря, превратились из роскоши в средство передвижения, сам город «точечно» застроен, коммуникации в значительной степени перегружены (не говоря уже об их износе). При этом надо отметить, что все это показывает, что доходы населения не такие уж и низкие, как официальные заработные платы, и Дагестан не такой уж бедный регион, как порою его пытаются представить в официальной статистике. Напомним, что у республики около 60% — теневая экономика. Да, есть доходы от отходничества, когда наши земляки присылают деньги домой из других регионов, где они работают на временной основе, но этот финансовый поток в определенной степени перекрывает встречный «вывод капитала», когда деньги вкладываются в другие регионы — Москву и Московскую область, Краснодарский и Ставропольский края и т.д.
— Есть ощущение, что дагестанцы в кризисе потребления: все, что зарабатываем, отдаем за автомобили и недвижимость. В результате у нас длинные пробки и дома с плохой инфраструктурой.
— Здесь проблема в отсутствии «разумности» в устройстве инфраструктуры. Когда мне жалуются на точечную застройку в других городах, я привожу пример Махачкалы. Вы видите процесс «самоудушения», когда каждый, гоняясь за созданием комфортных условий для себя лично, создает в итоге проблему и себе, и окружающим. Это прежде всего отсутствие уважения к своим согражданам, своим землякам! Это игра с «нулевым» разумом!
— Сколько еще максимально жителей может вместить Дагестан?
— Все зависит от того, как мы осваиваем территорию. Значительную часть республики занимают горы. Вопрос не в том, где жить, а как жить. Пандемия привела к миграции населения из города в сельскую местность. Это показало возможность создания условий обратного оттока из городов. В то же время ряд стран благополучно осваивает горные территории. И это не только знаменитая Швейцария, но многие другие страны как в Европе, так и в Азии.
— Дагестан может себя прокормить?
— Зайдите на рынок Махачкалы и посмотрите на соотношение дагестанских и привозных продуктов. Если выгодно завозить картофель из Ставрополья и Саратова, помидоры из Турции, а виноград из Латинской Америки, то возникает вопрос к эффективности сельского хозяйства Дагестана.
Во-первых, следует прекратить бездумно вкладывать деньги в АПК. Необходимо соизмерять финансовые вложения и полученные результаты.
Второе, нужны как мощные агрохолдинги, где был бы высокопроизводительный труд, так и развитие фермерства.
Опыт фермерства в других странах показывает, что эта форма также достаточно эффективна. (Особенно показателен опыт тех же скандинавских стран. Можно обратить внимание на фермеров в Краснодарском крае, Орловской области и т.д.)
Однако, если целью является не производство, а освоение «финансовых вливаний», то мы не увидим ни работу современного сельхозоборудования, ни новые технологии в агросекторе.
— Можно ли нам жить за счет туризма так же, как мы до этого жили за счет постоянного дохода с огородов или городской работы?
— Действительно, туризм в Дагестане за последние пару лет стал развиваться активнее, но изменился его характер. В советское время туризм был направлен на побережье — «морской туризм». Помню, как автобусы из Ставропольского края привозили на пляж отдыхающих и увозили перед началом рабочей недели. Люди ехали на море покупаться! Сегодняшний туризм направлен на ознакомление с достопримечательностями горных территорий — «внутренний» туризм.
Однако не превратится ли дагестанский туризм в одноразовый, когда, посмотрев однажды те или иные объекты, уже отсутствует желание вернуться к ним вновь? Особенно этот вопрос актуален на фоне неразвитой инфраструктуры и низкого уровня сервиса.
Туризм в Дагестане без чистого моря не имеет будущего!
— Государство может обратно забрать эти потоки?
— Оно может перестать стимулировать. Дагестанский туризм сегодня привлекателен, «благодаря» вводимым против нашей страны санкциям и ограничениям, высокому курсу доллара по отношению к рублю и многим другим факторам, которые могут иметь временный характер. Поскольку ранее российские туристы узнали, что такое курорты Турции и Египта, Европы и Азии, то и требования к уровню сервиса сегодня другие. Это надо понимать и принимать! При этом у Дагестана есть потенциал в развитии таких видов туризма, как лечебно-оздоровительный, историко-культурный, спортивно-развлекательный, этнографический и даже гастрономический, но серьезные проблемы с развитием инфраструктуры, низкий уровень сервиса, экологические проблемы выступают серьезными «ограничителями» развития этого сектора экономики Дагестана. Если не решим кардинально хотя бы экологические проблемы, то у республики появится репутация «грязного» туристического центра.
— Дагестан зарабатывает или теряет на туризме?
— Все зависит от того, чьи интересы затронуты. Государство ждет пополнения бюджета через налоговые поступления (в том же Египте или в Турции туризм — существенная статья пополнения бюджета страны). Часть населения и бизнеса, имеющие отношение к туризму, могут хорошо зарабатывать, принимая и обслуживая туристов. В то же время другая часть жителей республики, которая не «соприкасается» с ним, наоборот, страдает от роста цен. Деньги начинают терять свою покупательную способностью.
Отсутствие системы перераспределения доходов от туризма приводит к тому, что у многих категорий бюджетников, например, учителей, врачей и т.д. снижается уровень жизни. И с этим надо считаться, поскольку появляются «протестные» настроения — зачем нам (лично) нужны эти туристы?!
Другой вопрос, как используются доходы от туристической деятельности, например, сколько денег вкладывается в инфраструктуру туризма. Например, в те же самые известные достопримечательности — водопады и ущелья, где отсутствуют минимальные комфортные условия, но присутствуют «странные» люди, которые собирают деньги с туристов за проход. Надо отметить, что у нас не так много людей, которые решают проблемы, и все больше тех, кто создают препятствия, чтобы зарабатывать на них.
— Сейчас Госдума приняла закон об эксперименте по вводу исламских финансов, которые называются партнерскими. Дагестан готов к арабским инвестициям?
— Проблема привлечения инвестиций в российскую экономику становится все более актуальной. Исламская финансовая система набирает серьезный вес: представлена на практике несколькими сотнями финансовых институтов, а исламские финансовые институты действуют в нескольких десятках стран. Лидерами по объему финансовых активов являются финансовые институты Ирана, Саудовской Аравии и Малайзии, далее следуют банки стран Персидского залива и Турции, т.е. в странах с традиционно мусульманским населением.
Традиционная банковская система «жесткая» и не терпит «внерыночных» регуляторов — она нацелена на получение прибыли, и, к сожалению, порой любой ценой (в рамках действующего законодательства). Исламский банкинг специалисты относят к альтернативному или этическому финансированию. Но развитие финансовой системы без использования ссудного процента достаточно проблематично и в значительной степени зависит от населения, которое поддерживает. На сегодня исламский банкинг уступает по своему развитию и конкурентоспособности традиционной банковской системе.
С этой позиции я бы не стал питать надежды на то, что сюда «хлынут» исламские инвестиции. В республике был опыт с банком «Экспресс», в котором были вклады без начисления процентов. Часть религиозных структур ставили под сомнение даже такой вид услуги. Татарстан, который является лидером в этом направлении, пока не продвинул эту тему на более высокий уровень.
— Наука — это неотъемлемая часть прогресса. Вы, как работник Российской академии наук, можете оценить перспективы создания в Дагестане серьезного научного центра?
— Страна идет к капитализму, в котором спрос и предложение формируют модель экономики. Задача государства — следить за тем, чтобы не было значительных перекосов (помните время, когда страна массово выпускала юристов и экономистов). Если сегодня официант получает доход в месяц в 1,5–2 раза больше, чем профессор, то складывается модель, когда наука и образование в значительной степени теряют свою значимость. Но это не везде так. Например, в Томске была создана современная региональная университетская модель, когда стало выгодно работать в вузах, и к ним поехали массово учиться студенты из-за рубежа. В Новосибирске, где еще в времена СССР были заложены фундаментальные основы научных учреждений (знаменитый Новосибирский академгородок), сохраняется научный потенциал, но им с трудом удается выживать. Кстати, можно отметить Екатеринбург и Уральское отделение РАН. Сегодня научная активность институтов РАН и вузов скорее носит «очаговый» характер и связана с активностью представителей науки и образования в отдельных регионах.
Система вузов в СССР изначально создавалась не для обеспечения отдельного региона или республики, а в интересах страны в целом. Поэтому после обучения нужно было отрабатывать три года как правило за пределами региона, где учился. В этом была заложена определенная логика. Поэтому в Дагестане сохранились несколько федеральных вузов, оставшихся еще со времен Советского Союза, и рассматривать их с позиции подготовки кадров только для нашего региона неверно. Можно долго спорить о качестве образования в дагестанских вузах, но надо помнить, что выпускники из других регионов не стремятся поднимать дагестанскую экономику. А самим вузам необходимо помнить о том, что абитуриенты «выбирают ногами», это отражается на среднем балле ЕГЭ поступающих. Более того, сегодня складывается ситуация, когда лучшие выпускники дагестанских вузов уезжают и успешно работают за пределами республики. Мы все чаще сталкиваемся с ситуацией, когда по отдельным профессиям местный рынок труда «перегрет», а с другой стороны, сформировавшаяся клановая система убрала конкуренцию (сохранив только «внутриклановую»), и качество образования в значительной степени снизилось ввиду отсутствия мотивации. Мы получили большую массу «дипломоносителей». Сейчас пошла обратная тенденция отказа от высшего образования. Мы уже говорили о профессорах, добавлю только, что хороший автомеханик может сегодня заработать за пару дней половину заработной платы доцента за месяц. И перечень таких профессий, где не требуется высшее образование, но есть хороший заработок, можно продолжить.
В советское время в Дагестане был создан и функционировал единственный филиал Академии наук СССР на Северном Кавказе. Этим подчеркивалось значение нашего региона. Сейчас Дагестанский научный центр в значительной степени утратил свои передовые позиции — идет процесс старения научного сообщества, продолжается отток «лучших» кадров, молодежь не стремится к занятию научной деятельностью, поэтому считаю его «вымирающим», и я всегда говорил: не трогайте его, он «умрет в своей постели».
— Почему мы не видим в Дагестане хорошей математической школы?
— Хорошие математики в Дагестане есть, были и уезжают. Вы понимаете, мы до сих пор пожинаем плоды решения, принятого в позднем СССР, когда стали покупать технологии на Западе, а науку перевели на хозрасчет. Ну с кем, например, может заключить договор институт математики? Даже нам в институте экономики не всегда удавалось найти заказчика и выполнить какие-то существенные разработки. Надо учитывать тот факт, что основу бизнес-среды в регионе составляют малые и микропредприятия, ИП, которые в подавляющем большинстве не нуждаются в научных разработках, а используют имеющиеся технологии.
В республике немало талантливой молодежи, что мы видим, к сожалению для республики, по поступающим абитуриентам в московские, питерские и другие региональные вузы. Талантливая молодежь требует особого отношения к себе. Поэтому, с одной стороны, у нас есть «талантливое будущее», которое не будет работать в Дагестане, так как нет условий и запроса, но надеемся, что будет работать на благо и интересы страны.
— Кто формирует запрос на науку и как?
— Запрос на науку формируют, прежде всего, государство и бизнес-сообщество. Вот пример — Институт социально-экономических исследований Дагестанского научного центра РАН, в нем я проработал почти 20 лет, из которых пять лет я был его директором. Власти республики привлекали нас к разработке «Стратегии 2020», «Стратегии 2025». Наш академический институт не игнорировался ни первым президентом РД Муху Алиевым, ни вторым президентом РД Магомедсаламом Магомедовым, возможно, потому что оба имели ученые степени доктора наук и звание профессоров и хорошо понимали значение науки в экономике и роли научного сообщества в ее развитии. Возьмите «Стратегию 2035», «Стратегию 2030» — формальный подход к разработке и фактически полное игнорирование научного и экспертного экономического сообщества. Вот вам отношение республиканской власти к местным ученым. Поэтому даже обсуждать эти документы не хочется.
Причина здесь в том, что Дагестан долгие годы находится на дотационной модели экономики. Правительство в большей степени было ориентировано на получение финансов из федерального центра, чем на поиск внутренних резервов развития. Такая своеобразная модель «протянутой руки». И даже когда Москва увеличила в значительной степени поступления в республиканский бюджет, то возникла проблема их освоения! Десятки миллиардов рублей были по итогам возвращены в федеральный бюджет. В этих условиях, естественно, наука чиновникам не нужна.
— Работает ли модель экспертных советов при органах власти?
— Надо признать, что чиновники действительно реально перегружены текущими делами, что не позволять им «поднять голову» и оценить состояние той сферы, в которой они работают. Эксперт — это все-таки «свежий взгляд» со стороны на одну и ту же проблему. Зачем нужен был Экономический совет при президенте РД, а потом при главе Дагестана? Руководителю республики это было полезно, а чиновники видели в нас конкурентов. Все говорили: надо идти направо, а эксперты говорили, что там, как в сказке, — «жизнь потеряем». Если для эксперта это независимая оценка, то для чиновника — дополнительный объем работы. Как следствие, чиновники не были заинтересованы в поддержке и развитии экспертного сообщества, а их руководители принимают решения без учета альтернативных мнений. И как результат — совсем другое качество управления.
Источник: Новое дело
Ссылка: https://ndelo.ru/novosti/v-dagestane-idet-samoudushenie-kapitalom
