Автор: член клуба Михаил Чернышов, к.э.н., ведущий научный сотрудник Института проблем рынка РАН
Поутихла агитационная кампания за обновление Конституции России. Обнулились сроки, укрепились семейные ценности, «прописался» бог. А новый виток политического цикла в Дагестане все настойчивей навевает мысль о том, что 4-я статья дагестанской Конституции (где говорится о том, что власть осуществляет многонациональный народ непосредственно и через органы госвласти и местного самоуправления), как и 3-я статья Конституции России (про то, что народ является носителем суверенитета и единственным источником власти) на территории нашей республики давно уже не действуют.
Провал демократии
В 1990 году дагестанцы впервые участвовали в свободных выборах депутатов Верховного Совета РСФСР (в итоге Борис Ельцин стал во главе России). В 1995 году на конкурентной основе был избран первый созыв Народного Собрания Дагестана (несмотря на то, что лица некоторых избранников больше подходили для милицейских стендов, а в ходе агитации активно использовались мешки с мукой и сахаром, это был самый удачный состав депутатов, став кадровым резервом на ближайшие четверть века). В 1996 году на президентских выборах дагестанцы в первом туре дружно поддержали коммунистов (63%), а во втором туре число сторонников Ельцина неожиданно «выросло» с 28 до 53%. Это «рукотворное чудо» было лишь началом конца демократии.
В 1998 году в конкурентной борьбе за пост столичного мэра победил Саид Амиров — последние реальные выборы махачкалинского градоначальника, в которых непосредственно участвовал народ.
Летом 2012 года была сделана попытка вернуть демократию – ступили в силу изменения в Конституцию РД (№33 от 14.06.2012) и закон «О выборах Президента Республики Дагестан» (№48 от 05.07.2012). Впервые дагестанскому народу предоставлялось право непосредственно выбирать руководителя региона. Но право так и осталось на бумаге.
28 января 2013 года Указом Президента России была зафиксирована отставка второго Президента Дагестана и врио назначен Рамазан Абдулатипов. В соответствии с п.4 статьи 5 закона «О выборах Президента РД», в случае досрочной отставки прямые выборы должны были пройти не позднее 6 месяцев со дня отставки, то есть до 28 июля. Народное Собрание РД (п.2. ст.5) должно было принять решение о назначении президентских выборов не ранее чем за 100 дней и не позднее чем за 90 дней до дня голосования, то есть в период с 18 по 28 апреля 2013 года. Если по каким-то причинам республиканский парламент этого не сделал, то выборы назначаются Избирательной комиссией РД не позднее чем за 80 дней до дня голосования (п. 3 ст.5), то есть до 8 мая.
В реальной истории Дагестана никто требования закона не выполнил. 30 мая 2013 года Народное Собрание заменило прямые выборы Президента РД на избрание депутатами республиканского парламента. Фактически произошла антиконституционная узурпация власти. Но ни российская прокуратура, которая наблюдала за соблюдением законности в Дагестане с «широко закрытыми глазами», ни другие контрольно-надзорные ведомства, никаких правонарушений не усмотрели, никто наказан не был.
В последующем Рамазан Абдулатипов провел работу по окончательной монополизации власти и отстранении от нее дагестанского народа. Даже на муниципальном уровне выборы стали фикцией. А сменивший его Владимир Васильев просто не стал ничего менять в этой системе. Он вообще предпочитал «замораживать» проблемы, оставляя их будущим поколениям руководителей. «Выборы» мэра Махачкалы в 2019 году показали, что даже тщательно отобранным городским депутатам не рискуют предлагать весь список заявленных кандидатов, а специальная комиссия выбирает троих, один из них тут же снимает свою кандидатуру, а оставшийся агитирует за своего «утвержденного наверху» соперника.
Сергей Меликов пришел в республику, где были «наглухо заделаны» все «демократические клапаны». Что бывает с системой, когда вместо предохранителя на трансформатор поставить кусок алюминиевой проволоки, махачкалинцы хорошо помнят из опыта энергетического коллапса зимой 2008 года.
Назад в будущее
Когда задумываешься о том, насколько хорошо подходят Дагестану общероссийские «правовые лекала», то приходишь к неутешительному выводу о бесперспективности назначения как дагестанских ярких политиков и олигархических выдвиженцев, так и пришлых генерал-губернаторов и практикантов.
Единоначалие в управлении неизбежно приводит к дисбалансу в обществе, ущемлению национальных и социальных групп, росту протестов. Дагестан исторически объединяет несколько самостоятельных в прошлом государств, поэтому республике более близок федеративный принцип устройства с широким общественным представительством.
Дагестанский парламент, перейдя от системы выборов по одномандатным округам к партийным спискам, практически утратил связь с конкретным избирателем. Попробуйте узнать у своих знакомых (или у незнакомых) дагестанцев фамилию их депутата в Народном Собрании, за которого они голосовали. Вряд ли вы добьетесь внятного ответа. В списках мы видим одни фамилии, потом некоторые исчезают, а мандаты получают другие люди по каким-то смутным принципам, далеким от норм демократии. Такой подход не добавляет доверия общества к этому «лекарству от коррупции» (даже, если оставим за скобками скандалы с выдвижением партий и самими выборами 2016 года). На мой взгляд, полезно бы и дагестанскому парламенту учесть опыт Госдумы и отдать минимум половину мест для депутатов-одномандатников. В 2018 году схожую мысль озвучивал Хизри Шихсаидов, но дальше заявлений дело не двинулось.
Не все ладно и с единоличным Главой Дагестана, который не утруждает себя обоснованием своих решений. Нас, общество, ставят перед фактом, игнорируя возражения и разумные альтернативы. На мой взгляд, Дагестану ближе коллективный руководящий орган. Позитивный опыт в этой сфере был в дагестанской истории: Государственный совет (1994-2006 гг.). Конечно, механизм его формирования и принятия решений должны совершенствоваться. Но здесь важен принцип коллегиальности, предполагающий проработку и обсуждение принимаемых решений.
На мой взгляд, правильней всенародно избирать не Главу Дагестана, а команду из 14 представителей национальностей (плюс три кандидатуры сенаторов от исполнительной власти). При этом интересы того или иного дагестанского народа не обязательно должен представлять человек именно этой национальности. Вполне может справляться этнический татарин, казах, мордвин или даже монгол Стивен Сигал (или француз Жерар Депардье), главное, чтобы поддержал народ на прямых выборах.
Наряду с Председателем Госсовета было бы полезно предусмотреть позицию зампреда или вице-председателя (госсекретаря). Сейчас, когда Глава уходит в отпуск или на больничный, бразды правления республикой передаются премьер-министру. Получается, что контролируемый Главой премьер на время получает статус контролера (что неправильно с позиций науки управления). Также непродуктивно заставлять хозяйственника принимать политические решения. Мы помним неудачные примеры, когда Абдусамад Гамидов неистово извинялся перед калмыками за якобы оскверненную статую Будды, а Артем Здунов написал письмо полпреду о проблемах с разграничением границы с Чечней. Можно предусмотреть, что будущий премьер должен присутствовать в списках избираемого Госсовета, но совмещения позиции премьера и зампреда быть не должно.
Все сказанное – в копилку идей по обновлению дагестанской Конституции.
О классике и классиках…
В нашей многострадальной стране всегда был актуален вопрос «Насколько велико народное терпение»?
Классики марксизма-ленинизма много уделяли внимание поиску ответов. В.И. Ленин в 1913 году утверждал, что для революции недостаточно того, чтобы низы не хотели жить, как прежде, требуется ещё, чтобы верхи не могли хозяйничать и управлять, как прежде. У нас верхи уже не могут, низы давно не хотят.
Другой теоретик и практик революционной борьбы Лев Троцкий говорил о том, что революцию делают не голодные, а сытые, которых пару раз не покормили. Его мнение разделял монархист и депутат Госдумы Василий Шульгин («Два дня не стало хлеба – и упала царская власть…Если людям не давать два месяца есть, то они бунтовать не будут: они будут лежать при дорогах обессиленными скелетами и, протягивая руки, молить о хлебе».
Рабочим и крестьянам некогда заниматься революцией – они на кусок хлеба зарабатывают в поте лица. Они лишь топливо революций, а ее двигатели – интеллигенция и мелкая буржуазия, которых «пару раз не покормили».
В этом контексте пандемия ударила именно по классовой группе «двигателей революции», которые не то чтобы голодают, но лишились значительной части своего привычного дохода и образа жизни. Этот факт толкает их на путь общественного противостояния, который в условиях «отсутствия» справедливости (в первую очередь, в распределении финансовых потоков) имеет широкую опору в «топливных» слоях общества (усиливая националистические и сепаратистские настроения). Опыт Белоруссии, Киргизии, Хабаровска потоком изливается из телеэкранов и интернета в массовое сознание дагестанцев, показывая слабость «полицейской», «силовой» позиции власти по отношению к своему народу. Энергия протеста нарастает, но пока еще не структурируется. Выборы 2021 года в этой связи могут стать точкой бифуркации, разделения истории на два потока.
Стерилизация «двигателей революции» путем включения их в различные представительские структуры, встраивания в прибыльные проекты, объединения единой позитивной идеей (в том числе, через формирование долгосрочной стратегии развития республики) и прочее – в этом основная задача власти предвыборного периода. Осознает ли эту задачу команда Сергея Меликова – покажет время.
